В одном очень красном городе под названием Лемклей все дома и прочие постройки были из кирпичей. Никто не возводил здания ни из дерева, ни из железобетона, ни из – упаси, Господи – шлакоблоков. И лестницы в парках были кирпичные, и клумбы в садах были кирпичные, и даже фонтаны на площадях были кирпичные. И всё это было из абсолютно одинаковых на вид кирпичей. Но так было только на вид…

Населению города Лемклей невероятно повезло: на многие километры они были окружёны месторождениями живой глины, кирпичи из которой не надо было формовать и обжигать, потому что они рождались сами. Да-да, все кирпичи в этом городе были живыми. Они появлялись в глиняных лужицах маленькими кирпичатами, стоило только регулярно поливать глину. Эти кирпичата постепенно вырастали, твердели и краснели, и под конец превращались в славненькие тяжёленькие брусочки, которые могли и кататься по земле, и летать по воздуху.

Поэтому одной из самых почётных профессий в Лемклее была архитектура. Вернее, как её более метко называли жители города – дрессировка кирпичей. Да-да, архитекторы в этой местности были самыми настоящими дрессировщиками. Они не только рисовали все эти головоломные чертежи зданий, они ещё и собирали целый небольшой взвод кирпичей и репетировали с ним день и ночь. Они обучали кирпичей становиться друг на дружку именно так, как это было зарисовано на их чертежах. А когда у кирпичей получалось сложиться в здание без ошибок, архитектор повелевал им разобраться и затем повторял всё сначала, сначала, ещё раз сначала. Так, чтобы под конец кирпичи-трудяги могли за считанные минуты выстроиться в изящный и крепкий небоскрёб, где каждый знал своё место. И вот зачем это было нужно:

Строительство в этом городе превратилось в очень зрелищное занятие. Архитектор с прошедшими самую суровую муштру кирпичами в назначенный день являлся на место своей будущей постройки и на глазах у огромной толпы дирижировал кирпичами так, что они быстро и безошибочно складывались в дом. Кое-кто использовал в качестве дирижёрской палочки свой счастливый чертёжный карандаш, а кое-кто (с целью ещё сильнее впечатлить публику) – длинный сверкающий хлыст. Так или иначе, вид здания, которое само строится на глазах у людей под руководством умелого дрессировщика кирпичей, был самым популярным зрелищем в городе Лемклей. Настолько популярным, что в те дни, на которые было объявлено возведение нового дома, все кинотеатры и футбольные стадионы закрывались на внеочередной выходной, потому что знали, что в них всё равно никто не придёт.

В этом городе даже образовалась особая, нигде больше не нужная ниша в бизнесе – услуги по дрессировке кирпичей. Самые успешные архитекторы, у которых строительство зданий уже было поставлено на конвейер, не хотели больше проводить дни и ночи на изматывающих репетициях с маленькими глиняными созданиями. Поэтому они нанимали фирмы, которые репетировали с кирпичами за них – разумеется, по составленным архитекторами чертежам. Эти дрессировщики-лентяи, которые не хотели пачкать руки в глине, только проектировали дома, а потом на людях одним мановением руки заставляли кирпичи собраться правильно. Вы можете себе представить, насколько популярна была эта услуга по дрессировке кирпичей среди тех архитекторов, которые стремились строить типовые дома и затем продавать их в большом количестве. Так город заполонили одинаковые ресторанчики, одинаковые семейные резиденции и даже одинаковые полицейские участки.

Возможно, Вам интересно, откуда эти живые кирпичи брались у архитекторов. В самом деле, не бегали же эти почтенные люди с высшим образованием по загородным лесам, пытаясь приручить одичавшую глину. Нет, к сожалению, таким весёлым занятием никто из города Лемклей не занимался. Но зато там была ещё одна очень почётная профессия – фермерство.

Фермы строились в тех местах, где зарождения глины были особенно плодородны. Фермеры выращивали кирпичей с самого рождения и на каждом этапе делали всё возможное, чтобы добиться безупречной стандартизированной формы своих подопечных – ровно 25 на 12 на 6,5 сантиметров, и ни в коем случае не больше и не меньше. Ведь именно из таких размеров кирпичей в Лемклее было принято строить дома, и ни один архитектор не соглашался покупать малышей другой формы.

Чтобы добиться строгого соблюдения стандартов, фермерам приходилось очень сильно стараться. Ведь кирпичи так и норовили то отрастить животик, то вымахать в высоту, то накачать мускулы. Но все эти попытки старательно пресекались. Стоило только новорождённым кирпичатам полностью вылезти из глины и предпринять первые попытки летать, как фермеры отлавливали их и надевали на них специальную форму – лёгкие, но невероятно прочные прозрачные коробочки. Эти коробочки были в виде «правильного» кирпича и всегда на один-два сантиметра побольше растущего керамического организма, которому приходилось их носить. Поэтому, когда юный кусочек глины прибавлял в длину, высоту или ширину, ему приходилось втискиваться в эту унифицированную прямоугольную форму.

Стоило только фермеру заметить, что какой-то кирпичонок уже еле умещается в своей коробочке, как малыша отлавливали и относили на взвешивание. Если на взвешивании оказывалось, что весит он именно столько, сколько должен весить кирпич его размера, то с него снимали старую форму и надевали на него новую, побольше. Если же он весил подозрительно мало, то фермер догадывался, что внутри этот кирпичонок пористый, и не выпускал его из старой коробки, пока он не зарастит себе поры. Так и получалось, что под конец все кирпичи оказывались абсолютно одинаковыми, потому что совсем не расти они не могли, а форма не давала им расти нестандартным образом.

Конечно, находились люди, которые считали это бессердечным – насиловать живое существо, не давать бедным малышам развиваться естественным путём. Но на все протесты этих людей находились вполне разумные ответы: если бы все кирпичи были разной формы, то из них невозможно было бы строить достаточно устойчивые здания. Тогда жильё стало бы небезопасным для людей. Да и вряд ли юные кирпичата смогли бы выжить в дикой природе без помощи фермера. Как-никак, на ферме их поливали и охраняли от диких шлакоблоков, и у них было много друзей. После таких аргументов большинство борцов за свободу кирпичей решали, что нынешнее насилие было наименьшим злом.

И всё повторялось снова и снова: новорождённых кирпичат делали одинаковыми, затем дрессировали и заставляли выстраиваться в скучные однотипные здания, где им и суждено было провести всю свою оставшуюся жизнь.

Однако в окрестностях Лемклея была особая, единственная в своём роде ферма, где кирпичи не носили вовсе никакой формы и могли расти так, как им вздумается. И некоторые из этих свободных кирпичей были оригинальнее, чем иные люди.

Владелицей фермы и единственным некирпичным существом, которое на ней обитало, была добрая девушка по имени Марсия. Она унаследовала эту ферму от своей мамы. От неё же Марсия переняла мечту стать лучшей в мире дрессировщицей кирпичей.

К сожалению, огромное количество проверяющих служб города Лемклей делало эту мечту практически неосуществимой. Служба архитектурной безопасности не выдавала Марсии разрешение на строительство в черте города, потому что считала, что дома, построенные из неодинаковых кирпичей, в любой момент могут разваливаться и убить находящихся внутри людей. А частные заказчики, обитавшие за пределами Лемклея, отказывались нанимать Марсию, когда узнавали, что у неё нет этого самого разрешения. Получалось так, что она вообще не могла возводить стены, в которые когда-нибудь войдут люди. А строить дома Марсия хотела именно для людей.

Ей казалось, что архитекторы, которые дрессируют стандартных кирпичей, не используют все возможности, всё волшебство этой удивительной живой глины. Марсия думала, что при помощи красненьких существ с её ненасильственной фермы город Лемклей можно было бы превратить из унылого нагромождения однотипных коробок в волшебную страну, где у каждого здания есть душа и чуть ли не магические свойства. Но никто её не слушал. В моде были одинаковые архитекторы с математическим складом ума.

К сожалению, из-за несоответствия стандартам формы кирпичей Марсии не удавалось не только получать заказы на проектирование зданий, но и извлекать приличный доход из своей фермы. Ведь найти покупателя на неодинаковые кирпичи было очень и очень сложно. Когда-то матери Марсии удавалось много продавать садово-парковым компаниям, которые делали из её кирпичей романтичные дорожки в садах и неповторимые клумбы. Но в последнее время даже такие компании пошли на поводу у моды и стали отдавать предпочтение материалам «правильной» формы. Делать что бы то ни было из кирпичей не 25 на 12 на 6,5 считалось в Лемклее дурновкусием и верным признаком бедности.

А отдавать своих глиняных малюток в компании, которые принудят их к недостойной работе (к примеру, будут засыпать ими ямы), Марсии вовсе не хотелось. Поэтому с каждым годом ферма приносила всё меньше и меньше денег. И тем временем на город Лемклей становилось всё грустнее и грустнее смотреть.

И всё же Марсия не могла отказаться от своей мечты. Каждый день она дрессировала своих маленьких глиняных друзей, сооружая из них причудливые кирпичные замки на обширной территории своей фермы.

Но она не могла не видеть, что её замки пусты. И многочисленные отказы городских архитектурных служб не оставляли надежды на то, что когда-нибудь эти волшебные комнаты наполнятся.

Немногочисленные друзья Марсии советовали ей податься в современное искусство. Говорили, что только там сейчас находит прибежище любая нестандартная форма. Говорили, что её дома небезопасны или даже немного уродливы, и потому для обычных жителей Лемклея они точно не подойдут. Но Марсия упорно хотела строить именно для людей. И потому с каждым днём всё тяжелее было наблюдать, как квадратные очертания растущего города Лемклея придвигаются всё ближе к ферме. Это беспросветное будущее архитектуры было словно туча на горизонте, и в волшебной кирпичной стране фермы Марсии становилось всё мрачней и мрачней.

Однажды Марсия поехала в город, чтобы подать заявку на участие в весенней архитектурной выставке. Это было особое мероприятие, во время которого начинающие архитекторы могли пощеголять своим мастерством в дрессировке кирпичей. Выставка проходила за городом, на большом-большом ровном поле. Каждому участнику выделялся квадратный клочок земли, и на этом клочке он мог целый день возводить и сносить здания по своим проектам из своих кирпичей. А в это время между этими горами из послушных глиняных брусочков прогуливались гости выставки – жилищные компании, власти города, журналисты и просто любопытные. А также семейные пары, которые как раз подыскивали дом своей мечты.

Ни на одну из прошлых весенних выставок Марсию не допустили, потому что предпочтение отдавалось дрессировщикам с высшим образованием и со стандартными кирпичами. Но в этом году у девушки было гораздо больше шансов, чем обычно, потому что территорию выставочного поля расширили в два раза, чтобы сделать выставку зрелищней и масштабней. Её даже планировали снимать на камеру с вертолёта. Поэтому Марсия надеялась, что ей выделят участок хотя бы где-нибудь с краешку.

Она ехала в город на кирпичмобиле собственного производства, и в салоне с ней были двое любимых домашних питомцев – Терракотик и Глиночка. Эти кирпичики были толстенькими и неповоротливыми, потому что Марсия их чересчур разбаловала, но они всё равно умели летать и владели основами построения в стену, в потолок и в пол.

В центр регистрации на выставку Марсии пришлось взять Терракотика с собой, потому что он очень не любил оставаться в машине без хозяйки. А вот Глиночка с удовольствием уснула на сидении из особого, мягкого кирпича.

В квадратном зале со стенами из настолько одинаковых красных прямоугольников, что от них рябило в глазах, Марсию встретил строгий низкорослый мужчина. После недолгих раздумий он всё же согласился предоставить ей участок в самой дальней стороне выставочного поля. Потому что «у нас всё равно не хватит участников на всю площадь, а Вам уже восемь раз отказывали, так что разочек можно и уступить». Низкорослый мужчина заранее предупредил Марсию об одном условии: рядом с её участком будет стоять большой информационный щит о том, что её здания не одобрены службой безопасности и потому не годятся для использования. Пришлось согласиться. Хотя бы так.

Очень довольная Марсия почесала Терракотика за его красненьким ушком и направилась обратно к кирпичмобилю. Необходимо было провести весь оставшийся месяц до выставки за неустанными репетициями.

Но, к сожалению, как ни старалась в знаменательный день Марсия создавать самые невероятные, самые причудливые и неповторимые здания, до её участка на выставочном поле всё равно не добрался почти ни один человек.

Однако произошло другое, куда более важное событие, о котором поначалу не догадывалась ни Марсия, ни уж тем более организаторы и гости выставки: одинаковые кирпичи впервые узнали, что есть ферма, на которой никого не заставляют носить форму.

Кирпичи с участка рядом с замками Марсии не поверили своим красненьким глазкам, когда увидели, насколько свободными позволялось быть её подопечным. Они заметили щекастых и носатых кирпичей; кирпичей, которые выросли в форме своих любимых животных; кирпичей в виде любых мыслимых и немыслимых геометрических фигур. И вся эта неодинаковость не мешала этим красным существам выстраиваться в крепкие и уютные здания. Ведь их дрессировщица не была так ленива, как дрессировщики одинаковых строительных материалов. Она проектировала свои здания исходя из неповторимых особенностей каждого кирпича. Вокруг одного тощего кирпича она ставила двух пузатеньких. Из цилиндрических кирпичей получались миленькие башенки. А те кирпичи, форма которых ну никак не позволяла стоять в строю, служили волшебным замкам Марсии изысканными украшениями.

И уж конечно стандартные кирпичи, которые впервые это увидели, пожалели, что родились и выросли не на ферме Марсии. И спустя пару часов они решили поднять вокруг этого шумиху.

Кирпичи невезучего соседа Марсии по полю впервые с самого рождения перестали слушаться своего дрессировщика. Они разлетелись по одному по всей территории выставки и стали рассказывать каждому кирпичному взводу о тех чудесах свободы, которые можно лицезреть на самом дальнем краю выставочного поля.

Постепенно к этой забастовке стали присоединяться кирпичи других дрессировщиков, даже самых умелых. Они потихонечку вылетали с отведённых им участков и уносились в сторону Марсии, упоённые собственной непокорностью.

Они усаживались с той стороны её участка, где было пусто и безлюдно, и радостно наблюдали за её ненасильственным творчеством. И как же удивлена была наша скромная юная фермерша, когда заметила, что вместо пары десятков людей, которых она мечтала впечатлить своим выступлением, она привлекла многотысячную публику глиняных созданий!

В конце концов все кирпичи с выставки собрались в огромную пирамиду рядом с Марсией, и тогда уже и все люди тоже побежали в её сторону. Они громко поражались и удивлялись этому неслыханному акту непослушания, этой забастовке, и архитекторы звонили своим поставщикам кирпичей и своим сторонним дрессировочным фирмам с требованием вернуть то состояние, которое они выложили за этих глиняных существ, в итоге оказавшихся «бракованными» и «не до конца вышколенными».

Но дело было вовсе не в браке. Дело было в том, что кирпичи наконец поняли, что та несчастная жизнь, которую они так долго вели, была не единственно возможной. И вскоре некоторые из них – те, которые в душе давно уже мечтали стать зачинщиками – полетели в город Лемклей, чтобы рассказать о свершившемся чуде каждому местному зданию.

Те немногие жители, которые не пошли на выставку, поражённо тыкали пальцами в небо, заметив стаи ушедших в самоволку кирпичей, летящие над городом. Но это зрелище ещё не было главным испытанием для их угнетённой и убогой способности удивляться. Потому что вскоре каждое, абсолютно каждое из прямоугольных городских строений стало на глазах разбираться по кирпичику. Дома начинали таять сверху, чтобы люди успели заметить неладное и выбежать на улицу. Наконец позволившие себе вырваться на свободу кирпичи танцевали в воздухе и уносились куда-то за черту города подобно волшебному терракотовому вихрю. Кстати, тем временем Терракотик лежал на земле выставочного поля кверху пузиком, смотрел в небо и довольно мурчал.

Спустя всего несколько часов город Лемклей исчез. Так, будто бы его никогда и не было. Осталась только унылая, абсолютно ровная площадь без единого кирпича, покрытая беспорядочными горками человеческих вещичек.

А все одинаковые, изуродованные бездушным людским рационализмом кирпичики тем временем уже налюбовались вдохновляющей картиной замков Марсии и улетели далеко-далеко – в леса и горы, полные месторождений материнской глины. Эти кирпичи решили, что одичание – единственный способ вновь обрести индивидуальность после ужасных тисков формы 25 на 12 на 6,5 сантиметров. И могу Вам сказать, что спустя пару дней в естественной среде каждый из этих освобождённых мучеников и правда стал выглядеть по-своему: ведь каждый из них по-разному вывалялся в грязи, на каждый налипли листья разных растений, и каждый по-разному поцарапался в борьбе с дикими шлакоблоками, которые населяли эти леса вот уже сотню лет – с тех пор, как жители Лемклея полностью перешли на строительство из красного кирпича.

Но как бы ни были интересны приключения вырвавшихся на свободу узников в дикой природе, давайте всё же вернёмся к людям, оставшимся без своих домов, и посмотрим, что же случилось с ними.

После того, как весенняя архитектурная выставка была наиэффектнейшим образом сорвана, раздражённые человечки отправились обратно в город Лемклей и к свою удивлению не нашли его на том месте, где он обычно стоял.

Тогда большинство людей попытались по памяти пойти по пустому пространству так, как если бы они ходили по улицам между рядами зданий, которые нерушимо высились там ещё утром. Жители стремились найти место, где раньше был их дом, и порыться в груде вещей в поисках своей одежды и прочего необходимого.

И не успели люди успокоиться и в мирной обстановке обсудить, как вымолить у кирпичей прощение или, может быть, возобновить выращивание шлакоблоков (не так уж они были и плохи), как опустилась ночь и хлынул дождь, и непутёвые жители сбежавшего города Лемклея все дружно промокли до нитки.

К счастью, их уныние вскоре было прервано шумом таинственной стаи, летящей по небу. Огромное количество кого-то неизвестного собралось в темноте вокруг несчастных, жавшихся друг к другу людей и сложилось в удобный непромокаемый купол с полукруглыми арками по всей своей окружности.

Люди выдохнули с облегчением. Они подумали, что это их славные одинаковые кирпичи «одумались» и вернулись.

Он был сложен из толстых и тонких, больших и маленьких, красивых и непривычных глиняных созданий с фермы Марсии.

– Постойте… Постойте! Но почему же купол до сих пор не рухнул? – закричал поражённый начальник службы архитектурной безопасности. – Нам надо всем убираться отсюда! Срочно! Вы только посмотрите на это – ни один из кирпичей не соответствует стандарту 25 на 12 на 6,5! И запрещено строить здания сферической формы, тем более без фундамента и на таких тоненьких ножках (ножками он назвал колонны, образовавшие между собой прекрасные полукруглые арки). Вся эта махина в любой момент может рухнуть на нас и погрести нас заживо под грудой диких кирпичей! Послушайте, послушайте же меня! Эти кирпичи не прошли через стандартные процедуры дрессировки! Никто не может знать, что у них на уме! Вдруг они специально это всё устроили, чтобы погубить нас! – но никто уже не считал, что к словам этого человека нужно прислушиваться. Кто-то положил руку ему на плечо и старательно усадил его. А ещё кто-то протянул ему кружку чая с особенно успокаивающим вкусом – кружку чая, разогретого на раскалённом летающем кирпиче в форме тлеющего и искрящегося брёвнышка.

Люди любовались бесконечным разнообразием форм, которые, как оказалось, может принимать такая привычная им глина. Дети бегали вокруг колонн, не боясь промокнуть под дождём и не опасаясь разрушить этот почти парящий неподъёмный купол. И никто из взрослых их не останавливал. Люди ощущали незнакомое им доселе единодушие, которое никогда не объединяло их, пока они жили в одинаковых унифицированных зданиях. Они ощущали себя словно доисторические человечки, спрятавшиеся в пещере от диких зверей и погодных невзгод и впервые осознавшие, что этот тайничок в горе – их добрый и надёжный друг.

Вскоре все они спокойно уснули, уверенные, что эти кирпичи, охранявшие их от непогоды по собственному желанию, а не потому, что их так вымуштровали, точно не обрушат на них свой огромный многотысячетонный свод.

А когда наутро люди проснулись, над ними было ясное небо, потому что кирпичный купол умудрился разобраться так тихо, что никого из них не разбудил. И по ровной площади их бывшего города бегала Марсия, которая дирижировала летающими кирпичами и возводила из них волшебные замки.

Люди молча отыскали лопаты и стали пересаживать на голую землю между её творениями деревья из зелёных окрестностей.

И когда солнце стояло над городом по самому центру неба, пустая площадь Лемклея уже преобразилась в волшебное красно-зелёное царство, полное новых домов для его жителей. И каждый дом не был похож ни на один другой.

Жители ощутили бесконечную благодарность за то, что эти кирпичи и их хозяйка-девушка не были ни злопамятны, ни сребролюбивы. И поэтому они поселились в этих новых домах и сразу же почувствовали и самих себя тоже более свободными и менее одинаковыми.

А мечта доброй фермерши Марсии наконец исполнилась – в этом обновлённом мире она основала новое направление в архитектуре. Она стала самой знаменитой и уважаемой дрессировщицей кирпичей. Правда, теперь она предпочла бы, чтобы эта профессия называлась как-то иначе, без насильственного оттенка. Она подумывала о «заклинательнице кирпичей» или даже о «подруге кирпичей».

И с тех пор город Лемклей стал называться Городом Свободных Кирпичей. И жителям города было совершенно всё равно, что подумают люди со всего остального мира, когда увидят это странное название на карте.