Авторка – Александра Обманец
Иллюстрации – Софья Аристова
Иллюстрации – Софья Аристова
Весна
Пришла весна к Майке в избу, лучом на улицу манит. Ранняя весна — лукавая, светит приветливо, а тело согреть не торопится. Майка уж давно не маленькая — знает эти хитрости весенние. И другое знает: раз пригрело — значит, горка снежная скоро растает. Горка крутая, санками укатанная. Только на прошлой неделе с ребятами ходили кататься — весело! А тут весна горке бока греет, шапку её снежную топит, гонит Майку, мол, покатайся напоследок ещё разок в выходной день.
Берёт Майка свои деревянные салазки на верёвочке, во двор выходит и — на тебе! Хорошо же весна в этот раз постаралась. Где вчера ещё крепкая снежная дорожка шла, там море разливается, хоть на лодке плыви, вёслами загребай. Бывало, смотрела Майка зимой на сугробы и думала: «Вот я большая, а сугробы — больше. Такие никогда не растают. И летом стоять будут!» А сейчас за одну ночь поникли, посерели, черной каёмкой очертились.
Ну и как по этой топи салазки везти? Самой бы не потонуть. И соседи мимо в калошах идут, улыбаются. Говорят: «Что ж ты, Майка, лыжи не вынесла? После ночного дождя на лыжах гладко будет, только в путь!»
Засопела Майка, сама видит, что весна её обхитрила. Ночью все улицы к рукам своим горячим прибрала. Куда ты против неё с санками, да ещё на верёвочке. Ноги враз вымочишь.
«Что, на горку собралась?» - какая-то незнакомая девчонка спрашивает. Сама улыбается, и санки тоже на верёвочке. Не видела Майка такой в округе. Мало ли девчонок всяких ходит!
«Ну», - отвечает. А сама к дому поворачивает. Не успела напоследок накататься. Обидно!
Берёт Майка свои деревянные салазки на верёвочке, во двор выходит и — на тебе! Хорошо же весна в этот раз постаралась. Где вчера ещё крепкая снежная дорожка шла, там море разливается, хоть на лодке плыви, вёслами загребай. Бывало, смотрела Майка зимой на сугробы и думала: «Вот я большая, а сугробы — больше. Такие никогда не растают. И летом стоять будут!» А сейчас за одну ночь поникли, посерели, черной каёмкой очертились.
Ну и как по этой топи салазки везти? Самой бы не потонуть. И соседи мимо в калошах идут, улыбаются. Говорят: «Что ж ты, Майка, лыжи не вынесла? После ночного дождя на лыжах гладко будет, только в путь!»
Засопела Майка, сама видит, что весна её обхитрила. Ночью все улицы к рукам своим горячим прибрала. Куда ты против неё с санками, да ещё на верёвочке. Ноги враз вымочишь.
«Что, на горку собралась?» - какая-то незнакомая девчонка спрашивает. Сама улыбается, и санки тоже на верёвочке. Не видела Майка такой в округе. Мало ли девчонок всяких ходит!
«Ну», - отвечает. А сама к дому поворачивает. Не успела напоследок накататься. Обидно!
«А давай так», - девчонка говорит. - «У нас же санок-то двое! Ты свои санки поперёк ручья поставь, мы на них заберёмся, а мои поставим ещё подальше. Потом на мои перескочим, твои возьмём — и на тот берег перекинем. Так и доберёмся!».
«Горку размыло», - Майка говорит неуверенно, а сама думает: «Интересная девчонка! Смотри-ка, просто так её не возьмёшь! Не покатаемся — так хоть переправу устроим, и то весело».
Майка приключения всякие страсть как любила. Только не всегда приключения вот так поперёк дороги лежали, Майку дожидались. Бывало, и поискать приходилось, кругами по двору послоняться, пока за что-нибудь интересное глаза не зацепятся. А бывало, без подмоги никак: ждёшь, пока кто-нибудь из ребят выйдет, так вдвоём быстрее ищется. Девчонка-то эта как раз из таких, видать. Смелая.
«Горку размыло», - Майка говорит неуверенно, а сама думает: «Интересная девчонка! Смотри-ка, просто так её не возьмёшь! Не покатаемся — так хоть переправу устроим, и то весело».
Майка приключения всякие страсть как любила. Только не всегда приключения вот так поперёк дороги лежали, Майку дожидались. Бывало, и поискать приходилось, кругами по двору послоняться, пока за что-нибудь интересное глаза не зацепятся. А бывало, без подмоги никак: ждёшь, пока кто-нибудь из ребят выйдет, так вдвоём быстрее ищется. Девчонка-то эта как раз из таких, видать. Смелая.
«Не размыло горку», - говорит девчонка. - «Ну давай, санки ставь, не бойся».
Солнце пригревает, вода с крыш течёт, а две девчонки через ручей по санкам скачут, хохочут. Вмиг на тот берег перебрались, санки вытащили. И совсем не страшная эта вода оказалась, как синица наплакала!
Девчонку Веткой звали. Света, то есть. А Ветка — так, для сокращения. Недавно она с семьёй в этот двор переехала, училась на дому (неслыханное дело!), а зиму почти всю проболела, поэтому на улице не показывалась, с ребятами по дворам не носилась. А теперь, когда пригрело, последние снежные денёчки дороги.
Дошли девчонки до горки — крепко горка стоит, хорошо её санками укатали. Даже ледяной желобок еще не тает. И другие ребята вокруг с санками суетятся. Вдвоём кататься веселей оказалось, так до вечера на горке Майкина суббота прошла.
Солнце пригревает, вода с крыш течёт, а две девчонки через ручей по санкам скачут, хохочут. Вмиг на тот берег перебрались, санки вытащили. И совсем не страшная эта вода оказалась, как синица наплакала!
Девчонку Веткой звали. Света, то есть. А Ветка — так, для сокращения. Недавно она с семьёй в этот двор переехала, училась на дому (неслыханное дело!), а зиму почти всю проболела, поэтому на улице не показывалась, с ребятами по дворам не носилась. А теперь, когда пригрело, последние снежные денёчки дороги.
Дошли девчонки до горки — крепко горка стоит, хорошо её санками укатали. Даже ледяной желобок еще не тает. И другие ребята вокруг с санками суетятся. Вдвоём кататься веселей оказалось, так до вечера на горке Майкина суббота прошла.
Подружились девчонки, стали вместе гулять. Скоро снег на улице совсем растаял, одни ручейки остались. Ребята из бумаги кораблики запускали, а Ветка цветы умела складывать. Бывает возьмётся за работу с серьёзным лицом, аж губу прикусит, так целый пруд с кувшинками сделать может. И из газеты, и из бумаги цветной, и даже из старых Майкиных школьных тетрадок исписанных. Из них, кстати, лучше всего получалось. И плыли эти кувшинки от счастливых девчонок далеко-далеко в неизвестном направлении.
Не заметила Майка, как лето настало. Увезли её, как обычно бывало, к бабушке с дедушкой на каникулы, аж в соседнюю область. Хорошо в стариковской деревне, а всё же по Ветке частенько скучалось. Кувшинки в деревенском пруду, жёлтые и белые, всегда о подруге напоминали. Майка этих кувшинок за лето целый альбом насушила, в коричневую бумагу завернула, в город везти собралась. А когда она чего боялась или обижал кто, всегда ручей и санки вспоминала: на своём берегу стоишь - страшно, на середине бояться некогда, а на том берегу уж и не помнишь, чего испугалась.
Был у дедушки с бабушкой дома смешной телефон, жёлтый, с большим белым диском. Его даже если не разговаривать, крутить было весело. Ты его поворачиваешь, а он всё время обратно возвращается. Дедушка говорил, это потому, что там пружина. Звонила Майка в город подруге каждую неделю, справлялась о новостях, альбомом с кувшинками хвасталась и тем, как она с покрышки от грузовика, над прудом подвешенной, в воду прыгала.
Осень рано подкралась, в августе заливать начало, да и листья кое-где уже к сентябрю пооблетали. За Майкой в последние выходные лета родители приехали, а та номер подружкин набрала, чтобы о своём возвращении торжественно сообщить. Только трубку ни Ветка не взяла, ни её мама, Лариса Андреевна.
Из деревни уезжали с дождём, Майка без конца дрожала: то ли зябко ей было, то ли тревожно. Всё время думала, как бы альбом не промок, пока до станции с родителями пешком шла. А как в электричку сели, стала думать, как бы пружинка на её любимом жёлтом телефоне ненароком не сломалась.
Вернулась Майка в город — и в тот же день к подруге кинулась. А дверь у Ветки на замке. И на следующий день, и через день. Куда делись? Кого спросить? Разве что соседку.
Позвонила Майка в соседнюю дверь, открыл мальчик в тёплом свитере.
«Я тебя знаю», - говорит. «Ты подружка светина. Уехали они.»
«Куда?»
«А я знаю? Болеет она, когда холодно, не помнишь что ли?. Носу из дома не кажет. Вот, наверное, куда-нибудь на юг и уехали. Адреса вроде не давали».
«Ладно», - говорит Майка, а что тут ещё скажешь? - «Тепло ей, значит, нужно. А у нас — осень, а потом и зима на носу. А как тепло станет, глядишь, вернутся!»
Домой побрела. Альбом свой прямо в бумаге на полку закинула, не развернула даже. А через неделю школьная четверть началась.
Скучно было Майке без подруги. Как подумает, что всю осень и зиму подругу ждать, такая тоска берёт. Осень и зима - это же сколько от года, целая половина? А от жизни сколько? А немало!
Из деревни уезжали с дождём, Майка без конца дрожала: то ли зябко ей было, то ли тревожно. Всё время думала, как бы альбом не промок, пока до станции с родителями пешком шла. А как в электричку сели, стала думать, как бы пружинка на её любимом жёлтом телефоне ненароком не сломалась.
Вернулась Майка в город — и в тот же день к подруге кинулась. А дверь у Ветки на замке. И на следующий день, и через день. Куда делись? Кого спросить? Разве что соседку.
Позвонила Майка в соседнюю дверь, открыл мальчик в тёплом свитере.
«Я тебя знаю», - говорит. «Ты подружка светина. Уехали они.»
«Куда?»
«А я знаю? Болеет она, когда холодно, не помнишь что ли?. Носу из дома не кажет. Вот, наверное, куда-нибудь на юг и уехали. Адреса вроде не давали».
«Ладно», - говорит Майка, а что тут ещё скажешь? - «Тепло ей, значит, нужно. А у нас — осень, а потом и зима на носу. А как тепло станет, глядишь, вернутся!»
Домой побрела. Альбом свой прямо в бумаге на полку закинула, не развернула даже. А через неделю школьная четверть началась.
Скучно было Майке без подруги. Как подумает, что всю осень и зиму подругу ждать, такая тоска берёт. Осень и зима - это же сколько от года, целая половина? А от жизни сколько? А немало!
Дома стала вечерами просиживать, даже мама заметила. Ещё бы, Ветка даже телефона не оставила! Уплыла, как кувшинка, далеко-далеко, и ищи её теперь в неизвестном направлении.
«Скорей бы весна вернулась», - думала Майка, засыпая под дождь. - «Уж какая бы ни была, хоть с грозой, хоть с ледяным дождём, только поскорее».
И снится Майке сон, что летит она на своих санках над зелёными просторами, внизу лес один, а домов не видать. Впереди - гора огромная, и санки, облетев её, мягко опускаются на уступ, а за уступом тёмный ход виден, будто пещера.
«Скорей бы весна вернулась», - думала Майка, засыпая под дождь. - «Уж какая бы ни была, хоть с грозой, хоть с ледяным дождём, только поскорее».
И снится Майке сон, что летит она на своих санках над зелёными просторами, внизу лес один, а домов не видать. Впереди - гора огромная, и санки, облетев её, мягко опускаются на уступ, а за уступом тёмный ход виден, будто пещера.
Спешилась Майка, транспорт свой снаружи оставила. Идёт по каменному ходу — темно вокруг. Темно, тихо, и чисто, в конце хода - стена, в стене дверь железная, а над дверью горит фонарь стеклянный, как в деревне на сарае. Дёрнула Майка дверь — заперто. Как быть? Огляделась и видит: сбоку в камне звонок имеется. Позвонила — открылась дверь, на пороге стоит старенький дедушка в свитере. Постоял немного молча, посмотрел внимательно и отошёл, стало быть, пропускает. Вошла Майка, огляделась. Комната большая, стены каменные голые и пусто, будто съехали жильцы, все пожитки с собой забрали, одного деда оставили.
«Вовремя ты», - говорит дед, улыбаясь. Покрутил что-то на стене — и в комнате стало светло.
«Вовремя? Так у вас тут даже часов нет!», - возразила Майка.
«А я время всегда знаю и безо всяких часов. И когда рано, и когда поздно, и когда вот-вот. И гостей встречаю».
«Ну прямо как бабушка-вахтёрша в нашей школе!» - догадалась Майка. - «А я Майка, я весну ищу», - вдруг сказала она серьёзно, хотя только что знать не знала, зачем она в этой пещере оказалась. - «Хочу весну найти. Вернуть хочу! У меня там Света».
«Дело нехитрое», - говорит дед. «Ты только подожди тут у меня. Будет тебе весна».
«А долго ждать?» - спрашивает Майка.
«А до весны», - улыбнулся дед, вынул из кармана медный колокольчик и помахал им в воздухе. Звука не было, зато воздух тут же сыреть начал, а из стен засквозило. Старичку-то нипочём, а Майка только сейчас поняла, что в пижаме, оказывается, сюда заявилась!
В глубине каменной комнаты зажёгся ещё один стеклянный фонарь, он светил ярко-жёлтым. Сразу стало видно, что под жёлтым фонарём тоже есть дверь. Она заскрипела, открылась — и в каменную комнату влетел сырой холодный ветерок, а с ним вошла женщина в длинном плаще и высоких резиновых сапогах. В руках у неё был мокрый зонтик, серо-голубой с жёлтыми кленовыми листьями, будто она только с улицы вернулась, а ещё — складной деревянный мольберт на ремне через плечо. Майка такие однажды в магазине «Всё для творчества» видела.
«Ну что», - проговорила она, отряхивая зонтик, - «Звали что ли?»
«Да вот, Весну хочет вернуть», - отвечает дедушка и на Майку показывает.
«Ого!» - засмеялась художница. - «Весны скорее захотелось? Прямо сейчас подавай? Так у тебя же день рождения в ноябре, забыла? А как же праздник, как же подарки? Всё пропустишь, если весна прямо сейчас нагрянет!»
«Да не до того мне», - говорит Майка. - «Какие уж тут подарки, когда подруга невесть куда пропала! Весна вернется - и Свету вернёт! Тогда уж и о подарках можно будет подумать….»
«Отказываешься, значит?»
«Отказываюсь!»
«Пусти весну вперёд на минуточку», - попросил дедушка.
«Это можно. Только сам знаешь, это дело не только от меня зависит. А тебе на день рождения, малая, родители конструктор подарить решили, ты же его весь год просила. Ну, что уж теперь говорить, выбор твой!»
Она улыбнулась по-доброму, развернулась, скрипнув резиновыми сапогами, на ходу раскрыла зонтик и вышла вон в открытую дверь под жёлтым фонарём, который тут же стал светить резким белым светом. Стало ещё холоднее, даже пол инеем покрылся, да что там пол, даже потолок, и тот серебристыми узорами переливаться стал, а через мгновение — уже и настоящим снегом.
Майке совсем стоять невмоготу стало — оказалось, что она ещё и босая!
«Дедушка, а Весна-то где?»
«Погоди ты, только ведь с Осенью попрощались. Жди!»
За дверью послышался шум, и в следующую секунду через неё на лыжах въехала ещё одна женщина. Она была в белоснежном лыжном костюме с красными лампасами и ловко затормозила прямо перед Майкой. Лицо у неё было румяное, а лыжи отменные, видать, профессионалка!
«Ну что», - крикнула она звонко, пытаясь отдышаться, - «звали что ли?»
«Да вот, девчушка пришла, Весну бы ей», - отвечает дедушка и опять на Майку показывает.
«Да ну! Весну! Прямо сейчас?» - громко заговорила лыжница и засмеялась. - «А как же Новый год? А Рождество куда девать, а? А подарков, санок и снежков у нас больше дети не желают?»
«Мне Весну бы вернуть», - говорит Майка. - «Весну верну — и подружку всю верну. Мне без неё страх как тоскливо!»
«Ага, подруга у неё. Ну смотри, малая, в этом году старшие ребята горку преотличную прямо во дворе сделать собирались! С неё летишь — аж ветер в ушах свистит! Что, не хочешь?», - спросила лыжница.
«Не хочу!»
«Пусти весну вперёд на минуточку», - попросил дедушка и Майке подмигнул.
«Пожалуйста», - попросила Майка, подпрыгивая от мороза.
«Ну ладно, торопыга», - согласилась лыжница. - «Жди её тут!»
Она развернулась, оттолкнулась палками и умчалась в открытую дверь под белым фонарём, который уже светил тёплым зелёным светом, а комната начала оттаивать. Минута — и Майка уже перестала ёжиться. Задребезжал где-то неподалёку весёлый звонок велосипеда. Неужели за дверью та самая Весна, а с ней и Ветка, наверное!
«Вовремя? Так у вас тут даже часов нет!», - возразила Майка.
«А я время всегда знаю и безо всяких часов. И когда рано, и когда поздно, и когда вот-вот. И гостей встречаю».
«Ну прямо как бабушка-вахтёрша в нашей школе!» - догадалась Майка. - «А я Майка, я весну ищу», - вдруг сказала она серьёзно, хотя только что знать не знала, зачем она в этой пещере оказалась. - «Хочу весну найти. Вернуть хочу! У меня там Света».
«Дело нехитрое», - говорит дед. «Ты только подожди тут у меня. Будет тебе весна».
«А долго ждать?» - спрашивает Майка.
«А до весны», - улыбнулся дед, вынул из кармана медный колокольчик и помахал им в воздухе. Звука не было, зато воздух тут же сыреть начал, а из стен засквозило. Старичку-то нипочём, а Майка только сейчас поняла, что в пижаме, оказывается, сюда заявилась!
В глубине каменной комнаты зажёгся ещё один стеклянный фонарь, он светил ярко-жёлтым. Сразу стало видно, что под жёлтым фонарём тоже есть дверь. Она заскрипела, открылась — и в каменную комнату влетел сырой холодный ветерок, а с ним вошла женщина в длинном плаще и высоких резиновых сапогах. В руках у неё был мокрый зонтик, серо-голубой с жёлтыми кленовыми листьями, будто она только с улицы вернулась, а ещё — складной деревянный мольберт на ремне через плечо. Майка такие однажды в магазине «Всё для творчества» видела.
«Ну что», - проговорила она, отряхивая зонтик, - «Звали что ли?»
«Да вот, Весну хочет вернуть», - отвечает дедушка и на Майку показывает.
«Ого!» - засмеялась художница. - «Весны скорее захотелось? Прямо сейчас подавай? Так у тебя же день рождения в ноябре, забыла? А как же праздник, как же подарки? Всё пропустишь, если весна прямо сейчас нагрянет!»
«Да не до того мне», - говорит Майка. - «Какие уж тут подарки, когда подруга невесть куда пропала! Весна вернется - и Свету вернёт! Тогда уж и о подарках можно будет подумать….»
«Отказываешься, значит?»
«Отказываюсь!»
«Пусти весну вперёд на минуточку», - попросил дедушка.
«Это можно. Только сам знаешь, это дело не только от меня зависит. А тебе на день рождения, малая, родители конструктор подарить решили, ты же его весь год просила. Ну, что уж теперь говорить, выбор твой!»
Она улыбнулась по-доброму, развернулась, скрипнув резиновыми сапогами, на ходу раскрыла зонтик и вышла вон в открытую дверь под жёлтым фонарём, который тут же стал светить резким белым светом. Стало ещё холоднее, даже пол инеем покрылся, да что там пол, даже потолок, и тот серебристыми узорами переливаться стал, а через мгновение — уже и настоящим снегом.
Майке совсем стоять невмоготу стало — оказалось, что она ещё и босая!
«Дедушка, а Весна-то где?»
«Погоди ты, только ведь с Осенью попрощались. Жди!»
За дверью послышался шум, и в следующую секунду через неё на лыжах въехала ещё одна женщина. Она была в белоснежном лыжном костюме с красными лампасами и ловко затормозила прямо перед Майкой. Лицо у неё было румяное, а лыжи отменные, видать, профессионалка!
«Ну что», - крикнула она звонко, пытаясь отдышаться, - «звали что ли?»
«Да вот, девчушка пришла, Весну бы ей», - отвечает дедушка и опять на Майку показывает.
«Да ну! Весну! Прямо сейчас?» - громко заговорила лыжница и засмеялась. - «А как же Новый год? А Рождество куда девать, а? А подарков, санок и снежков у нас больше дети не желают?»
«Мне Весну бы вернуть», - говорит Майка. - «Весну верну — и подружку всю верну. Мне без неё страх как тоскливо!»
«Ага, подруга у неё. Ну смотри, малая, в этом году старшие ребята горку преотличную прямо во дворе сделать собирались! С неё летишь — аж ветер в ушах свистит! Что, не хочешь?», - спросила лыжница.
«Не хочу!»
«Пусти весну вперёд на минуточку», - попросил дедушка и Майке подмигнул.
«Пожалуйста», - попросила Майка, подпрыгивая от мороза.
«Ну ладно, торопыга», - согласилась лыжница. - «Жди её тут!»
Она развернулась, оттолкнулась палками и умчалась в открытую дверь под белым фонарём, который уже светил тёплым зелёным светом, а комната начала оттаивать. Минута — и Майка уже перестала ёжиться. Задребезжал где-то неподалёку весёлый звонок велосипеда. Неужели за дверью та самая Весна, а с ней и Ветка, наверное!
Подскочила девчонка, побежала прямо в комнату, откуда тепло разливалось. Вбегает - а там всё светлое, лучами залитое, и посередине женщина стоит в коротком зелёном плаще нараспашку, на Ларису Андреевну немного похожая. Только, видать, в велосипеда спешилась, за руль его медленно ведёт.
Майка подошла поближе и спрашивает: «Ты ли Весна? Та самая Весна?»
«Я Весна», - отвечает женщина и звоночком велосипедным «дзынь!». - «А какая «та ещё самая?» Я одна Весна и есть, других не знаю!»
«Вот здорово! Нашла я тебя!» - обрадовалась Майка.
«А что меня искать? Меня только дождаться можно», - говорит женщина.
«Дождалась! Дождалась! Вот ты и вернулась!»
«Не вернулась я, а пришла» - снова поправляет женщина, а у самой вдруг глаза погрустнели. - «Знаю я, зачем ты меня ждала. Много вас таких».
«Весна, где моя Света? Приведи её ко мне! Хочу чтобы всё как раньше было! Чтобы мы разговаривали долго-долго и ходили далеко-далеко и кувшинки по ручейкам пускали!»
Тут Майка услышала, как дедушка за её спиной глубоко вздохнул.
«Не видела я Светы», - мягко ответила женщина. - «Не приведу тебе её. Извини, девчушка».
Майка помедлила, помолчала. Стало слышно, как с потолка падают на каменный пол капли подтаявшей воды. Вроде потеплело в комнате, с каждой минутой жарче, а у девчонки будто
озноб, то и от холода, то ли ещё от чего. Наконец, она к деду повернулась: «Дедушка! Другую зови! Это не та Весна!»
Дедушка опять вздохнул и головой седой покачал: «Не бывает другой, Майка. Только одна весна у нас есть — та, которую мы дождались».
Майка лицо руками закрыла, заплакала. Не знает эта новая весна Свету, не видела её, дороги не подскажет и адреса не даст. Сквозь слёзы видит, что Весна велосипед свой разворачивает, сейчас уедет восвояси, а Майка одна останется.
«Ну как ты её не видела! Это же Ветка моя, которая так ловко через лужи скачет!» - говорит ей Майка в след, слёзы рукавом пижамным вытирает.
«Не знаю девчонки, которая через лужи скачет», - тихо ответила Весна. - «А нет у тебя подружки, которая левой рукой пишет, и буквы такие маленькие-маленькие, хоть с лупой читай?»
Майка опять слезами залилась. Какие руки? Какие буквы? Все над ней теперь издеваются! Тут совсем странное началось: комната поплыла, потом с ног на голову перевернулась, а Майка на пол повалилась — и проснулась.
За окном было сыро, но светло, через тучи сквозило солнце. Майка вышла в коридор. Мама с папой пили чай на кухне.
«Майка, проснулась так рано? Чай горячий будешь?» - спросил папа.
«А что там к чаю?» - сонно спросила Майка. Она всё ещё думала о Весне.
«А к чаю... » - начала мама и засмеялась. - «Майка, к чаю у тебя сегодня телеграмма!»
«А бутерброд?» - непонимающе промямлила Майка, как вдруг до неё дошло: «Какая телеграмма? Где телеграмма? От кого?»
Мама с папой оба засмеялись.
«Мне телеграмм лет двадцать уже не приходило!» - сказал папа и подвинул Майке стул. - «А тут, видишь какое дело. Если не помнишь номер дома и квартиру — можно до востребования на почту отправить. Там письмо или телеграмма будет лежать, пока её получатель — или получательница — не заберёт.»
«Вот я так сегодня рабочую свою корреспонденцию с утра забирала — а мне это показывают и спрашивают, мол, у вас же дочка Майя. Имя-то редкое и фамилия совпадает», - сказала мама и протянула белый линованный бланк, а на нём напечатано без точек и запятых: «Майка привет с юга пиши мне по адресу Света».
Майка подошла поближе и спрашивает: «Ты ли Весна? Та самая Весна?»
«Я Весна», - отвечает женщина и звоночком велосипедным «дзынь!». - «А какая «та ещё самая?» Я одна Весна и есть, других не знаю!»
«Вот здорово! Нашла я тебя!» - обрадовалась Майка.
«А что меня искать? Меня только дождаться можно», - говорит женщина.
«Дождалась! Дождалась! Вот ты и вернулась!»
«Не вернулась я, а пришла» - снова поправляет женщина, а у самой вдруг глаза погрустнели. - «Знаю я, зачем ты меня ждала. Много вас таких».
«Весна, где моя Света? Приведи её ко мне! Хочу чтобы всё как раньше было! Чтобы мы разговаривали долго-долго и ходили далеко-далеко и кувшинки по ручейкам пускали!»
Тут Майка услышала, как дедушка за её спиной глубоко вздохнул.
«Не видела я Светы», - мягко ответила женщина. - «Не приведу тебе её. Извини, девчушка».
Майка помедлила, помолчала. Стало слышно, как с потолка падают на каменный пол капли подтаявшей воды. Вроде потеплело в комнате, с каждой минутой жарче, а у девчонки будто
озноб, то и от холода, то ли ещё от чего. Наконец, она к деду повернулась: «Дедушка! Другую зови! Это не та Весна!»
Дедушка опять вздохнул и головой седой покачал: «Не бывает другой, Майка. Только одна весна у нас есть — та, которую мы дождались».
Майка лицо руками закрыла, заплакала. Не знает эта новая весна Свету, не видела её, дороги не подскажет и адреса не даст. Сквозь слёзы видит, что Весна велосипед свой разворачивает, сейчас уедет восвояси, а Майка одна останется.
«Ну как ты её не видела! Это же Ветка моя, которая так ловко через лужи скачет!» - говорит ей Майка в след, слёзы рукавом пижамным вытирает.
«Не знаю девчонки, которая через лужи скачет», - тихо ответила Весна. - «А нет у тебя подружки, которая левой рукой пишет, и буквы такие маленькие-маленькие, хоть с лупой читай?»
Майка опять слезами залилась. Какие руки? Какие буквы? Все над ней теперь издеваются! Тут совсем странное началось: комната поплыла, потом с ног на голову перевернулась, а Майка на пол повалилась — и проснулась.
За окном было сыро, но светло, через тучи сквозило солнце. Майка вышла в коридор. Мама с папой пили чай на кухне.
«Майка, проснулась так рано? Чай горячий будешь?» - спросил папа.
«А что там к чаю?» - сонно спросила Майка. Она всё ещё думала о Весне.
«А к чаю... » - начала мама и засмеялась. - «Майка, к чаю у тебя сегодня телеграмма!»
«А бутерброд?» - непонимающе промямлила Майка, как вдруг до неё дошло: «Какая телеграмма? Где телеграмма? От кого?»
Мама с папой оба засмеялись.
«Мне телеграмм лет двадцать уже не приходило!» - сказал папа и подвинул Майке стул. - «А тут, видишь какое дело. Если не помнишь номер дома и квартиру — можно до востребования на почту отправить. Там письмо или телеграмма будет лежать, пока её получатель — или получательница — не заберёт.»
«Вот я так сегодня рабочую свою корреспонденцию с утра забирала — а мне это показывают и спрашивают, мол, у вас же дочка Майя. Имя-то редкое и фамилия совпадает», - сказала мама и протянула белый линованный бланк, а на нём напечатано без точек и запятых: «Майка привет с юга пиши мне по адресу Света».
Майка телеграмму раз двадцать прочитала. Про чай забыла. И даже про бутерброды. Адрес тут же наизусть выучила. И город отправления какой-то интересный, Майка такого и не знает.
«А это далеко?», - спрашивает она. - «Если сейчас напишу, до Нового года дойдет?»
«Ну, Майка, декабрь на носу. Может, и не дойдёт. Но до весны-то точно успеет, и даже ответ обратно придёт», - говорит папа.
«А я так и знала», - радостно сказала Майка и после завтрака первым делом пошла выбирать самую красивую засушенную кувшинку из альбома, чтобы отправить её с письмом далеко-далеко и скорее ждать ответа.
Пусть даже очень мелким почерком!
«А это далеко?», - спрашивает она. - «Если сейчас напишу, до Нового года дойдет?»
«Ну, Майка, декабрь на носу. Может, и не дойдёт. Но до весны-то точно успеет, и даже ответ обратно придёт», - говорит папа.
«А я так и знала», - радостно сказала Майка и после завтрака первым делом пошла выбирать самую красивую засушенную кувшинку из альбома, чтобы отправить её с письмом далеко-далеко и скорее ждать ответа.
Пусть даже очень мелким почерком!
Другие наши сказки