Жила-была девочка Катя. У неё были светлые косички и курносый нос. Ещё у неё были родинки на обоих ушах, но это не важно.

У Кати был папа - банковский служащий. И дедушка - мамин папа. Дедушка был оооочень старенький, а бабушка, когда Катя родилась, уже умерла.

А катина мама погибла. Она была лётчицей-испытательницей, и однажды испытания закончились катастрофой. Так папа говорил.

В большой комнате, в которой жили папа и дедушка, и в которой собирались гости, висела мамина фотография. На ней мама стояла у самолёта и улыбалась во весь рот.

А в комоде, на нижней полке, лежал мамин шлем. Старый лётный шлем, который подарила маме её бабушка. Мамина бабушка тоже была лётчицей, и в этом шлеме пролетала всю войну. Он пах горькой кожей, старой тканью и почти неуловимым ароматом духов.

Жили Катя, папа и дедушка довольно бедно. Катиного папу не повышали по службе, потому что он часто брал больничные, чтобы сидеть с Катей. А дедушка был глухой. Когда он говорил, он всегда делал это слишком громко, поэтому, чтобы не напугать Катю, он предпочитал молчать. Но Катя понимала его и так, особенно, когда он обнимал её крепко-крепко, и не хотел отпускать. Но папа всё равно боялся Катю оставлять с ним надолго одну, и предпочитал брать больничный. И за дедушку он боялся тоже.

У дедушки были толстые очки, и он очень любил читать. В маленькой квартире, где они жили, было полно книг. Дедушка садился у стола и читал. А Катя тоже брала толстую книжку и читала. Она правда, на самом деле не умела читать, но она играла, что читает. Ещё она играла в лётчицу. Она ставила стул и делала себе игрушечный штурвал. И кричала: "Деда, я лётчицей буду!" А дедушка её не слышал. Тогда она бежала к комоду, открывала его, и надевала мамин, а вернее, прабабушкин шлем, брала штурвал, и бежала дедушке показать. "Лётчицей, дедушка! Я играю в лётчицу!" И дедушка отрывался от книги, улыбался, и кивал ей. "Да, Катюша, да".

А один раз пришли гости, а Катя вдруг увидела, что маминой фотографии больше нет на стене. Когда они ушли, она стала её везде искать, и нашла в комоде, рядом со шлемом. Она попросила папу повесить её назад, а папа сказал, что лучше не надо. Что лучше её спрятать от посторонних глаз. И Катя спрятала её себе под матрас.

Люди, которые окружали Катю, папу и дедушку, были не похожи на маму на фотографии. Мама на фотографии улыбалась, и Кате казалось, что у неё был громкий и зычный голос. У неё были яркие глаза. Катя думала, что если мама была лётчицей, она была быстрой и ловкой. А люди вокруг были тихими и серыми. Как будто все они работали банковскими служащими. Катя представляла, что они работают в огромных сейфах, которые закрываются на свинцовые замки, и там, внутри сейфов, обеспечивают тишину. И дети их были такими же тихими. Как будто готовились к тому, чтобы работать в сейфах. Воспитатели в детском саду тоже были тихими. Как будто их проглотили рыбы. Всё вокруг было достаточно тихо. Люди тихо разговаривали и всё больше смотрели вниз. Только одна воспитательница была весёлая, и любила таскать детей на руках. И кружить их по комнате. Но только когда этого не видели родители. Когда родители приходили, все вели себя спокойно, чтобы они не подумали, что воспитатели занимались чем-нибудь не тем.

Когда Катя кричала во время игры, папа пугался, и начинал её успокаивать. Как будто он боялся, что их услышит, кто-то большой. Кто-то, кто всегда стоит за дверью и ходит по улице. Кто-то, кто внимательно слушает тебя.

И только дедушке было всё равно. Он не слышал ни громких, ни тихих звуков, и никогда не мешал Кате играть. Как будто он не слышал тот страх, который притаился за дверьми.

Папа иногда беседовал с Катей. Он пробовал её переубедить. Он не хотел чтобы она становилась лётчицей. Он говорил, что если она будет хорошо учиться, когда пойдёт в школу, то она сможет стать банковской служащей, или кем-нибудь ещё, и выйти замуж! А если она выйдет замуж за обеспеченного человека, тогда ей вовсе не придётся работать. И не придётся жить с дедушкой или папой в одной комнате. Может быть, у неё будет свой дом. Кате, конечно, хотелось, чтобы у неё был свой дом, и она бы туда поселила папу и дедушку, и купила бы дедушке новые очки и слуховой аппарат .Она собиралась хорошо учиться в школе. Она думала, что может быть, она одновременно и станет лётчицей, и выйдет замуж. И тогда всё будет хорошо. И думала она так до тех пор, пока её любимая воспитательница не вышла замуж. Об этом в садике говорили - что ей повезло, и она вышла замуж за "хорошего человека". За ней стал приезжать большая машина. Только скоро воспитательница перестала улыбаться, как будто её тоже проглотил страх. Перестала детей кружить. А потом она перестала ходить в садик совсем.

Кате это не нравилось. Ей казалось, что если бы не случилась "Катастрофа", то мама бы жила в этом городе, говорила громко, и развеивала тишину. И тогда все тоже стали бы говорить громко и улыбаться во весь рот.

А потом люди стали пропадать. Пропала их соседка, тётя Люба. Катя шла с папой на прогулку, а её дверь на площадке была открыта. И на площадку из дверного проёма смотрел испуганный кот.

Потом на детской площадке стало становиться меньше детей, потому что пропадали их родители. Или не пропадали, но боялись выходить. Папа тоже стал опасаться гулять. А Кате было интересно, куда деваются люди. Ведь они не лётчики, и в банке не может случиться "Катастрофа". Неужели все сейфы, в которых они работали, сломались, и теперь не выпускают их наружу?

И тогда Катя решила из дома сбежать. Чтобы проверить, куда же деваются люди. Ей казалось, что они уезжают далеко-далеко.

Когда папа задерживался на работе, а дедушка уснул, она потихоньку открыла щеколду входной двери и выскользнула наружу. Она не очень знала, куда идти, но понимала, что если она хочет попасть "далеко-далеко", то нужно идти на вокзал. Она добежала до вокзала, но побоялась зайти в электричку - ведь у неё не было билета! Поэтому, когда поезд тронулся, она прицепилась к нему сзади и поехала так. Ей было очень холодно, потому что наступил вечер, но она не отпускала руки, боясь упасть. Поезд ехал долго, останавливаясь на перронах, и вот, наконец, остановился совсем и выключил свет. Это был дальний вокзал неизвестной станции, название которой Катя не могла прочитать, потому что не умела читать. Дальше не было проводов. Но на соседнем пути стоял тепловоз, который зажёг огни. Катя подумала, что он пойдёт сейчас дальше! Туда, куда пути шли, а провода - не шли. И Катя побежала на соседнюю платформу, чтобы прицепиться к тепловозу! Она успела точь-в-точь, и тепловоз двинулся вперёд, свистя в ночь. Фонарей по сторонам не было, и дорога шла в одну колею. Рельсы обступал высокий лес. Колёса стучали, а рельсы скрипели. Катя поняла, что так устала, что вот-вот заснёт, и тогда перелезла через оградку тепловоза, где была маленькая площадочка, и уснула там.

А когда проснулась, было уже светло, кругом стоял туман, и она поняла, что она там. Далеко-далеко. Дальше не пойдёт поезд - дальше надо пешком идти. Спрыгнула Катя вниз, на насыпь. Коленки разбила. Но не заплакала, а стала дорожку через лес искать. Видит - идёт дорожка, в сторону от путей. Пошла Катя по ней. Идёт Катя, лес тихий, не шумит. Серый, весь во мху. Птицы не поют. Белки не бегают. Только стволы скрипят. Туман по низинам стелется, от ручьёв идёт. Через ручьи - мостки. Тут лес редеть стал, и вовсе кончился. Вышла Катя на поле, на поле - башни стоят, и почти всё поле колючей проволокой обмотано. За проволокой люди ходят, а не слышно голосов. Катя к проволоке подошла. Люди ходят все в сером, и все молчат. Боятся глаза поднять. Смотрит Катя, а глаза у людей ясные, не такие, как в городе. И лица попадаются знакомые. Как будто она их видела раньше. А вот та женщина вовсе на маму похожа, с фотографии. И по серому вороту у неё идёт узорчатый кант. Женщина как будто почувствовала, что на неё смотрят, глаза на Катю подняла и улыбнулась.

Тут Кате кто-то за плечо схватил.

- А ты тут что делаешь?!

Обернулась Катя, а там - старуха с ружьём. За собой её тащит.

- Пойдём-ка, - говорит, - со мной.

Около одной из башен будка стояла, туда она её и привела. В будке топчан, стул и стол. Окна нет.

- Ты кто такая? - строго спрашивает.

- Я Катя. - Катя говорит.

- И что ты тут, Катя, делаешь?

Катя не нашлась что ответить и говорит:

- Маму ищу.

- А кто тебе сказал, что мама твоя здесь? - хмурится старуха.

- Никто. Мама моя на самолёте разбилась. Она лётчица. И я лётчицей стану, когда вырасту... Я случайно сюда зашла! Я потерялась!

- Потерялась, говоришь? - говорит старуха. - Хорошо что это я тебя, такую потерянную нашла. А то сидеть бы тебе там, за колючей проволокой, вместе с ними.

- А с кем "с ними"?

- А с теми, кто громко пел, громко радовался, и громко говорил! С теми, кто нарушал власть тишины. Закон тишины - наш главный закон. А я - тишины стражница. Но тут много сторожей. Следят за тем, чтобы молчали крикуны. Молчали смеющиеся. Молчали певчие. И тогда на всей земле будет тишина. А сейчас я патруля вызову, скажу что в лесу тебя нашёл, а не у забора. Скажу, заблудилась ты. А ты смотри, не болтай. Тишина не любит болтунов.

Старуха кому-то позвонила, потом завернула Катю в старую шинель, взяла подмышку, и куда-то понесла. А когда развернула, снова они были в лесу, на дороге. Машина патрульная на дороге стоит. В ней - патрули. Посадили патрули Катю в машину и обратно в город повезли. А в патрульном пункте уже папа сидит.

- Ваш ребёнок? - патрули спрашивают.

- Мой, мой!

- Вы следите за ней. А мы - за вами будем следить. За вами теперь особый контроль! Здесь и здесь - подпишите.

Папа документы подписал, взял Катю за руку, и они домой пошли.

Папа молчал, и Катя очень боялась, что он на неё сердится, и поэтому тоже не знала, что сказать. Катя думала, что папа придёт домой и начнёт её ругать.

А папа, когда они пришли, даже забыл, что дедушка глухой.

- Пришли, мы пришли! Катя жива! - закричал он с порога.

Дедушка на кухне сидел и не читал. И когда увидел Катю - заплакал. Катя побежала к дедушке, он её обнял, и долго гладил по волосам. И повторял, даже очень тихо, а не громко, как обычно: "Катя, Катюша, нашлась!" От дедушки пахло лекарствами.

Катя побоялась рассказать, что было на самом деле, потому что помнила строгую старуху с ружьём. И сказала, что вышла погулять из любопытства, а потом не смогла найти дорогу домой. Папа писал всё, что Катя рассказывала дедушке на бумаге, и дедушка кивал.

Ночью папа впервые пришёл к Кате в комнату, и лёг с ней рядом.

- Я очень боялся за тебя. - Сказал он. - Пожалуйста, больше не убегай! Много бы кому хотелось убежать, но у нас есть дети. Дети - вся наша жизнь. Ты - вся моя жизнь. Да, мы боимся Тишины. Но если мы будем её нарушать, у нас отнимут детей. А я не хочу тебя потерять. Я очень тебя люблю.

- Но у тебя же ещё дедушка есть! - возразила Катя.

Папа ничего не ответил и только обнял её. Кате показалось, что папа что-то знает, но молчит, но она была так счастлива, что он спит в её комнате, что не стала ничего спрашивать и тоже уснула.

Дедушка с тех пор перестал читать, потому что у него сильно испортилось зрение. Зато они с Катей много рисовали. Катя пошла в школу и научилась читать. Однажды она нарисовала то, что видела там, в поле, и показала дедушке. А дедушка в ответ нарисовал ей огромного паука, на длинных, длинных ногах. Катя подумала, что дедушка ничего не понял, но на всякий случай подписала "Что это?" И дедушка написал в ответ "Страж Тишины".

С той поры, Катя часто смотрела в небо, и ей казалось, что там, за серыми тучами, высоко над городом нависает серый паук. А ноги его окружают катин город, или катину страну, или даже весь земной шар.

А ещё она подумала, что если всё так тихо, то паук, должно быть, боится смеха и громких звуков. И смехом можно его прогнать.

Катя становилась старше, в школе у неё появились друзья. Выяснилось, что не только ей нравится смеяться. И иногда они с подругами и друзьями собирались в тайных местах, где их не могли услышать взрослые, и смеялись вместе.

- Знаете, - сказала Катя, - ведь это взрослые дорожат детьми, а у нас детей нет! Поэтому однажды мы сможем сделать, что хотим!

Катя и её подруги и друзья решили вместе пойти в лётную школу, потому что им тоже иногда казалось, что они видят за тучами огромного паука. И вот, они поступили туда. И договорились, что когда у них возникнет возможность полететь на учебных машинах, им нужно будет вылететь всем вместе, подняться так высоко, как только смогут, и вместе паука атаковать - если, конечно, удастся его найти.

Оказалось, что осуществить это совсем не просто. В первый год обучения их вообще не допускали к штурвалам, а на второй год они могли летать только с инструктором, и никогда - одновременно.

Всё это время команда Кати выдумывала смехоусилители, которые можно было бы быстро установить на борта самолётов. Было бы проще включить смех в записи, но большей части казалось, что может помочь только живой смех. Наконец, они придумали такую конструкцию, которую можно было прикрепить к внешнему стеклу кабины очень легко.

А однажды катиной подруге Ире удалось выкрасть ключи. Там были ключи от ангаров и от самолётов. А Катин друг Дима сумел быстро сделать дубликаты, и подкинуть связку так, что никто из инструкторов ничего не заметил. На этот момент у всех девочек и ребят из группы было уже не меньше пяти учебных вылетов.

Пора было действовать. Они решили пройти на аэродром ранним утром, когда все ещё спят, но уже рассвело. За день до этого Катя попробовала поделиться своим планом с дедушкой, и нарисовала большого паука и самолётик, который к нему летит. Дедушка в ответ похлопал её по руке. И Катя подумала, что он не очень понял, что она имела ввиду, потому что видел теперь совсем плохо даже в самых толстых очках.

Рано-рано Катя и её команда подошли к аэродрому. Они перелезли через забор, достали ключи, открыли ангары, прикрепили смехоусилители на носы машин, и вывели свои маленькие самолётики на взлётную полосу. Всего их было восемь.

Они проверили, работают ли рации, пожали друг другу руки, и разошлись по кабинам. Один за другим самолёты поднимались в воздух и набирали высоту. Во время учебных полётов они летали довольно низко, и небо всегда застилал туман. А сейчас они договорились подняться на уровень 15 тысяч метров, и там искать Стража Тишины.

Внизу, на аэродроме, заработала патрульная сирена, и Катя поняла, что скоро поднимутся патрульные самолёты, и их будут заставлять сесть. Рация стала плеваться возмущёнными выкриками из диспетчерской, но Катя перевел её в тот режим, когда она слышала только остальных семерых за штурвалами.

Они прошли первый слой облаков, потом второй, потом их окружил слой тумана, а сверху был грозовой фронт. Паука нигде не было.

- Идём в грозу! - решила Катя, и остальные согласились с ней.

Она направила машину вверх, и вошла в тяжёлый, блещущий молниями грозовой слой. Там, среди клубящихся туч, стоял он. Огромный паук. его ноги, ломанными сваями уходили вниз. Остальные пилоты тоже увидели его. В кабинах не хватала воздуха.

И тут Катя подумала, что их идея была дурацкой. Как огромного монстра можно одолеть без помощи ракет?! И всё-таки она отдала команду:

- Смеёмся!

И тут же поняла, что ей совсем не хочется смеяться. Она представляла себе серые тяжёлые лица жительниц и жителей своего города, старуху с ружьём, и ей было совершенно не смешно. Но потом она решила попробовать, потому что понимала, что другого шанса взлететь уже не будет. Иначе всё, что они делали до этого - будет сделано зря. И засмеялась первой. В рации послышался смех остальных ребят. Паук дрогнул, но остался стоять на месте.

- Не сработало - крикнула в рацию Ира. - Снижаемся?

- Нет, надо его добить! - крикнула в ответ Катя. - Идём на штурм!

Самолётики кружили вокруг огромного паука как мухи. И вот все подождали, пока окажутся на равном от него расстоянии, развернули штурвалы, и ринулись прямо на него.

... А в городе, тем временем, сгущались тучи, выл ветер. А потом вдруг что-то зашумело, загудело, вздрогнуло, и ветер - впервые за много лет, разметал облака. Выглянуло солнце. Выбежали дети. И дети стали смеяться. И те, кто сидел ещё в колясках, и те, кто собирался поступать в институт. Как будто целому городу стало смешно. Родители выбегали на улицы, и смотрели на них удивлённо и испуганно. А потом смотрели вверх.

Катин дедушка плакал. А катин папа его обнимал.